Же суи ле лю гри

[caballo_marino]

После болезни (хотя ничего серьезного даже и не было) я все никак не войду в колею: планку опять держу минуту вместо почти полутора, не могу сесть и написать давно задуманные посты, а самое неприятное - глинтвейн у меня стал вариться отвратительный. Хотя тут, наверное, виновата уже не я, а дешевое вино. То, которое я раньше брала для глинтвейна, теперь стоит столько, что моя жаба даже не стала со мной это обсуждать.

Но вот языками я занимаюсь все это время как зверь. Мозг требует тупой зубрежки, что ли. Я стала довольно сносно читать по-испански, еще немного, и смогу с него переводить - впрочем, кому оно надо...

Между делом вспомнила забавное из детства. Именно испанский был первым иностранным языком, который я когда-то очень хотела выучить. Было мне тогда года четыре с половиной, я жила у бабушки, впервые основательно исследовала ее книжный шкаф, и под руку мне подвернулся большой сборник Михалкова. Там была пьеса "Сомбреро", где мальчику Шурке, чтобы разыграть приятелей и выдать себя за приехавшего из Мексики брата, пришлось выучить несколько испанских фраз. Так и получилось, что "аста маньяна" я узнала чуть ли не раньше, чем "хенде хох".

Много позже, когда уже долбила в школе нелюбимый немецкий, я заметила в советских детских книжках одну странную вещь. "Английский и музыка" там были довольно распространенными маркерами отрицательного героя. Две сигнальных ракеты, зеленая и красная. Изучать в спецшколе или с репетитором иностранные языки или играть на пианино было не то чтобы всерьез предосудительно, а... неприлично как-то. По-мещански. И герой, который не осмеливался против этой каторги громко протестовать или хотя бы тихо саботировать, был подозрителен: либо выскочка, либо хлюпик. Все правильные дети если чем-то и занимаются всерьез, то почти исключительно спортом. Ну, техникой какой-нибудь еще можно. На самый крайний случай - рисованием. Это уже хуже, но еще не обязательно клеймо. Только, упаси бог, не музыка и не английский. Это уже однозначный сигнал читателю, что как минимум родители у героя недалекие, тщеславные и бездуховные. Ну, и сам он хорош, если не сопротивляется. За нарушение этого правила, помимо всего прочего, сильно ругали крапивинских "Трех с площади Карронад". Подозреваю, что дело тут было (что касается языков, а не музыки) не столько в чисто идеологических мотивах, сколько в социальной иерархии. Эти самые книжные мещане, какие-нибудь провинциальные тетки, урвавшие от жизни какое-никакое относительно теплое местечко, но явно не элита, либо заставляли детей учиться заведомо ненужному, просто потому что "престижно" - куда крестьяне, туда и обезьяне, - либо (еще глупее и смешнее) тайно мечтали, что их сын каким-то образом поступит в МИМО или на их дочке женится дипломат. То есть хоть и не опасно, но нагло покушались на эту самую социальную иерархию - или уж такие были непроходимые идиоты, что и в самом деле о ней не подозревали или не осознавали своего в ней места.

Началось такое дело, кажется, где-то в конце пятидесятых или в начале шестидесятых. До тех пор ничего зазорного ни в музыке, ни в языках не видели. Та же Гуля Королёва со своей "адам", которая еще до школы выучила ее французскому, ни у кого претензий не вызывала. И вымышленные герои тоже. Даже в "Ваське Трубачёве" очень положительный Сева дополнительно учит немецкий. А потом - всё. Свернули головы канарейкам.

Так вот, тогда же изменился взгляд на языки еще в одном отношении. Герои наивных книжек сороковых-пятидесятых годов их учили, чтобы знать. И, надо сказать, им это удавалось с совершенно неправдоподобной легкостью. Позанимавшись немецким пару лет, а то и месяцев, они уже могли читать выкраденные из фашистского штаба секретные планы, а у самых лихих сочинителей даже выдавали себя за немцев немцам же :)) Потом эти фантазии как-то сошли на нет. Общепринятым стало мнение, которое я тогда вполне разделяла. Учить иностранный язык можно, если уж блажь напала. Выучить - нельзя. "Читать и переводить со словарем", рассказывать наизусть механически зазубренные коротенькие тексты - максимум, доступный нормальному человеку. Те, кто учится в спецшколах, просто делают это получше других. Лезут в словарь не через слово, а через два. Но свободно говорить и понимать звучащую речь? Немыслимо. Так не бывает.

Ничто, включая могучую лень, так не мешало мне с первым языком, как это убеждение, что я занимаюсь абсолютно бессмысленным сизифовым трудом, преследую заведомо недостижимую цель. Если бы не это, немецкий у меня сейчас, пожалуй, был бы много пристойнее, потому что на филфаке его уже преподавали нормально. Но я уперлась рогом: все равно я его не буду знать, невозможно это, и не морочьте мне голову!

По-моему, это как раз и есть общая беда всех, у кого "нет способностей к иностранным языкам".

Comments

[kot-kam.livejournal.com]

Кстати, да. Матушка моя, школу закончившая в 52 году, по-английски понимает и говорит довольно прилично. А те, кто помоложе, уже фиг.

И, кстати, у нас НА ФИЛФАКЕ одно время бытовала концепция The English We Use. Предполагалось, что студентов надобно обучить набору идиом и специальной лексике, чтобы они могли беседовать с иностранными коллегами на профессиональные темы. А нормальному живому английскому - ни-ни, и думать не моги, не стоит и пытаться.

[caballo-marino.livejournal.com]

Знакомая концепция, хотя у нас в университете преподаватели от нее уже отказались. Даже сейчас обидно, что я совсем не пользовалась открывшимися возможностями. Как минимум у первой нашей немки было чему научиться. Но у меня блок стоял.

[5x6venik.livejournal.com]

ИМХО, не концепция это. По крайней мере, вряд ли она продуманная и намеренная.
Разговорный язык и язык для чтения - это два разных навыка. Если для второго достаточно учебника и книжек, то для обучения разговорному языку нужно на нем разговаривать. С нерусскоязычными (даже не обязательно с носителями изучаемого языка - главное, чтобы кальки с русского не выдавали и не понимали))). На крайняк, с преподом, имеющим опыт разговоров на языке с нерусскоязычными на совершенно случайные темы, которые по разговорнику не заучишь.
И вот когда на каком-то там году железного занавеса иностранные языки стали преподавать преподы уже без этого опыта, разговорный иностранный язык накрылся как жанр. За ненадобностью и непонятностью. Читать при этом продолжали, и вполне качественно. И слушать - песни, вражьи голоса по радио, у кого что. Но заговорить это не помогало)))
То есть, для той ситуации "не стоит и пытаться" вполне работало. И заканчивалось только вместе с ситуацией.

[caballo-marino.livejournal.com]

Безусловно, выбор в сторону чтения в тех условиях был совершенно разумным. Но я и в свободное чтение не верила. В обычной школе читать - означало разбирать слово за словом, то и дело заглядывая в словарь, и ничто не обещало, что когда-нибудь будет иначе. Знающий язык отличался от незнающего тем, что ему все-таки некоторые слова знакомы и он способен распознать грамматические конструкции, а значит, при должном терпении может расшифровать весь текст. Потом уже я нашла где-то раскладку, сколько слов нужно знать для разных задач (для бытового общения с ограниченным кругом тем - полторы тысячи, для того, чтобы читать, несколько раз на странице заглядывая в словарь - три с половиной, для достаточно свободного чтения художественной литературы - от пяти тысяч) и обрадовалась: это были все-таки конкретные цифры, и не такие уж страшные. И за английский я бралась именно с целью "читать и переводить", но не по-школьному, а нормально. И через довольно короткое время убедилась, что это вполне достижимо. Другие задачи добавились по ходу. А вот с немецким в университете не пошло именно потому, что преподаватели хотели уже учить нормально, а у нас стоял этот школьный блок (у меня хуже всех), и мы просто не верили ни в какое свободное чтение и тем более общение. А они не понимали, что у нас это не от лени, не по глупости и не из вредности.

[daria-arnary.livejournal.com]

Самое непреодолимое в изучении английского для меня было то, что никто не рассказывал, как однажды станет легче. У нас были в классах и студенческой группе люди, которые могли формулировать мысли и читать с редким заглядыванием в словарь. С ними с раннего возраста занимались в частном порядке. Считалось, что все остальные дети уже безнадежно опоздали, и их потолок -- мучительная расшифровка текста. С нетренированными детьми почти не разговаривали на уроках свободно -- зачем, они же все равно не заговорят. Пусть сидят и письменно переводят сказки.

[caballo-marino.livejournal.com]

Да! Эти скачки (резкий и внезапный переход от "чтения со словарем" к свободному чтению без словаря, удивленное: "а я ведь все понимаю!", когда слышишь разговор) оказались для меня совершенной неожиданностью, мне никто не говорил, что так бывает.