caballo_marino

В который уже раз читаю, что "так называемые одаренные дети" (в основном просто рано читающие, это, по-моему, самая главная педагогическая страшилка сейчас, но теперь уже взялись и за тех, кто слишком любит слушать, как читают) на самом деле - ущербные, недоразвитые. У них не работает фантазия, они не умеют играть, вот и цепляются в качестве компенсации за книжки, за буквы и цифры. Нужно гнать их от этих недетских занятий и упорно, через "не хочу", приучать к сюжетно-ролевым играм, которые развивают воображение и эмоциональный интеллект.

Я не детский психолог и вообще не психолог. Более того, я упертое чайлдфри. С маленькими детьми мне общаться примерно так же легко, как с пьяными. Альтернативная логика плюс эта самая эмоциональность... нет, это меня не то чтобы сильно раздражает само по себе, я просто не умею с этим взаимодействовать. Понимать, кажется, иногда способна, со стороны наблюдать бывает интересно, но не дай бог как-то вовлекаться в это самой - я через пять минут по потолку бегать буду. Так что, с одной стороны, понятно, что там мои суждения весят :))

С другой стороны, у меня зверски хорошая память. И ощущения такого вот ребенка, которого в три, четыре, пять лет от книжек не оторвать, зато играть в дочки-матери, в магазин и в "больничку" никаким калачом не заманишь, я отлично помню изнутри.

( Read more... )

Когда заходит речь о критериях оценки детских стихов - даже не оценки, а фильтровки, "давать - не давать", - мне кажется, часто забывают одну простую вещь. Когда мы имеем дело с детьми, мы имеем дело с существами, которые непрерывно генерируют поэзию из любого подручного материала. Самостоятельно. То есть если родитель или педагог ставит себе задачу заблаговременно воспитать литературный вкус (выполнима ли на самом деле эта задача, я не знаю), то, может, и нужно отбирать только самое лучшее. А если речь идет о поэтических впечатлениях, то часто просто невозможно предугадать, что именно выстрелит и куда. "Как для взрослых, только лучше" - это хорошо и правильно, но и весьма средние, с точки зрения взрослого читателя, стихи в каком-то количестве нужны. Кто читал "Мой Пушкин" Цветаевой, помнит, что это не только о Пушкине, а вообще о том, как и из чего строится этот поэтический мир раннего детства, и потому вот этого там просто не могло не быть:

"Читатель! Я знаю, что «Вы, очи, очи голубые» – не Пушкин, а песня, а может быть, и романс, но тогда я этого не знала и сейчас внутри себя, где всё – ещё всё, этого не знаю, потому что «разрывая сердце мое» и «сердечная тоска», молодая бесовка и девица-душа, дорога и дорога, разлука и разлука, любовь и любовь – одно. Все это называется Россия и мое младенчество, и если вы меня взрежете, вы, кроме бесов, мчащихся тучами, и туч, мчащихся бесами, обнаружите во мне еще и те голубых два глаза. Вошли в состав".

Беда в том, что этот простой секрет, как иногда кажется, теперь наконец раскрыт и меры приняты: стандартные детские стихи просто специально делаются так, чтобы воображению совсем уж не за что было зацепиться и чтобы этой опасной бурей, где мчатся вперемешку тучи и бесы, ни одной их строчки не подхватило и не унесло - не был, не был, не был, не был, даже рядом не стоял. "Это же для детей!" - привычное оправдание абсолютной пустоты, бесформенности и бессодержательности: не доросли еще до содержания, а до формы тем более, им пока надо попроще, мыслишки покороче, юмор погрубее, рифмы поплоше. Стихи, в которых есть хоть что-то, кроме пустоты - уже какие-то недетские, уже сомнительны. Хороши, конечно, но, может, ну их пока? Это же для детей все-таки!

Или, может быть, опять-таки это мне взрослыми глазами так видится, а ребенок даже в самом что ни на есть плоском и стандартном "этожедлядетей" (вроде этого: http://vadimlevin.livejournal.com/74551.html) способен найти песчинку, чтобы вырастить свою жемчужину? Но, насколько могу припомнить, среди того "среднего", на чем у меня в детстве работал этот самый генератор, такого барахла все же не было.

(Ой, сразу недоразумения пошли. На всякий случай подчеркну, что стихи, приведенные в блоге замечательного поэта Вадима Левина ему, конечно же, не принадлежат.)

Много лет назад в сборнике статей одной известной в то время журналистки мне попался рассказ о тринадцатилетнем мальчике из Елабуги, который написал письмо в редакцию газеты, потому что не знал, как связаться напрямую с профессором Аникстом – у мальчика возникли к нему серьезные вопросы по поводу некоторых малоизвестных переводов «Фауста» :) В редакции мальчиком заинтересовались, попросили написать о себе – как учится, чем увлекается, какие еще стихи любит? Тот ответил обстоятельно: любит многих поэтов, например, Фета и Цветаеву, пытается переводить Цветаеву и Пастернака на татарский, а Тукая на русский, пишет стихи, сонаты и симфонии, готовится поступать в консерваторию… Родители – инженеры и в его увлечениях не очень разбираются, но во всем поддерживают. Письма были симпатичные, написаны просто, без рисовки. Были в них и стихи – довольно взрослые, без обычных дилетантских огрехов. Собственно поэтическими достоинствами, как мне показалось, особенно не блиставшие. Впрочем, некоторые знаменитые поэты в этом возрасте определенно писали хуже.

В общем-то, все это было очень похоже на феномен «ложного вундеркинда», о котором тогда много писали – мол, такие дети опережают в интеллектуальном развитии сверстников, подают надежды, взрослые их поощряют, тянут изо всех сил вверх, ждут все новых и новых достижений – а потом быстрый рост вдруг останавливается где-то на среднем уровне, сверстники бывшего вундеркинда стремительно догоняют и перегоняют, а он-то готовился к судьбе гения, и теперь никак не может смириться с тем, что он такой же, как все. А виноваты родители и учителя, которые из самого обыкновенного, просто чуть быстрее развивающегося ребенка раздували невесть что. Сейчас это называется более спокойным термином «ранняя общая одаренность» и по-прежнему считается явлением скорее нежелательным. По тем же причинам: никакого гения из такого ребенка, скорее всего, не выйдет, а жить как обычный, средний человек он тоже не умеет – привык быть особенным, выделяться, гордиться своими успехами, в которых в самих по себе ничего выдающегося и не было, если отвлечься от возраста. Ну, научился человек читать в два года – а теперь ему восемь, и вокруг уже все сверстники читают не хуже, и чем ему теперь выделиться? Некоторые психологи решительно рекомендуют все увлечения «не по возрасту» тормозить и пресекать – пусть ребенок занимается тем, чем в его годы положено, а не вбивает себе в голову блажь. Вариант, что у вас растет гений, статистически крайне маловероятен, а если не гений, значит, как все. Вот и учите его быть как все, пока не поздно, а то потом труднее вписаться будет.

Я потом долго думала – а правда, интересно, что из него вышло, из того одаренного подростка, который писал Аниксту? Очевидно, не какой-то всемирно признанный гений, иначе имя было бы уже на слуху. Значит, неудачник, которому пришлось как-то смириться со своей обыкновенностью и жить скромной, незаметной, средненькой жизнью – или не смириться, превратиться в озлобленного графомана и винить весь мир в том, что не смог оценить его несуществующую гениальность?

В статье мальчик был назван подлинным именем и фамилией. Плюс Елабуга, плюс Казанская консерватория… По таким данным сейчас найти человека совсем не трудно.

Нашла. Ну, в общем, примерно то, чего и следовало ожидать. ( Read more... )

Читаю "Стеклянный замок" (The Glass Castle) Джаннетт Уоллс - наконец-то дошли руки.

В двух словах - автобиографическая книга об ужасном детстве. Отец - алкоголик с амбициями, мать - свободная художница с тараканами, голод, холод, бесконечные переезды (родители бегают от долгов), сексуальные домогательства, бездомье, заброшенность, незащищенность. Один из первых эпизодов в книге - трехлетняя Джаннетт попадает в больницу с тяжелыми ожогами после того как сама себе варила сосиски (что вообще-то для нее дело давно привычное, но в этот раз "что-то пошло не так"). Врачи и сестры в шоке, во-первых, от того, в каких условиях растут в этой семье дети, а во-вторых - от того, что Джаннетт в свои три года уже хорошо умеет читать и вообще развита минимум лет на шесть. Лет тридцать назад многие решили бы, пожалуй, что второй факт, а тем более будущая успешность всех четверых младших Уоллсов во взрослой жизни, полностью искупает первый. Тяжело в учении - легко в бою. Сейчас скорее скажут, что оба факта почти одинаково возмутительны. Или просто не поверят, что в такой семье такое может быть.

Я по существу пока ничего говорить не буду - ну, разве что сколько читаю, столько мне хочется поотрывать этим креативным родителям все, что отрывается, но это же понятно и без слов, - замечу только, что автор(ка), судя по всему, не разделяет всеобщего современного убеждения: что раннее развитие (не процесс, который сейчас почему-то так называется, не система регулярных занятий, а сам результат - когда дети знают и умеют то, чего их ровесники в среднем еще не умеют и не знают) отнимает детство. Эти дети совершенно не похожи на малоэмоциональных, чуждых игре и фантазии маленьких взрослых. Скорее наоборот, рано разбуженная жажда познания как-то помогает им в этом повседневном ужасе оставаться детьми и иметь свои детские радости. С радостями, впрочем, чем дальше, тем хуже - дети-то умные и быстро начинают понимать, что происходит.

Надо сказать, кое-что из этого я могу подтвердить на собственном опыте. Нет, у меня не было такой дисфункциональной семьи, и в больницу в таком возрасте я попадала совсем не по таким кошмарным поводам, но меня там тоже показывали всем, как дрессированного слона: в четыре года я читала абсолютно бегло, по-взрослому, а когда научилась, просто не помнила: отвечала "всегда умела". Ну, и еще кое-что пугающее :))

Так вот, лучше это "отнятого детства" или хуже, не знаю, дело вкуса, но я точно знаю, что мне его это только продлило. Уже в первом классе довольно быстро стало понятно, что у меня в школе не одна, а две трудности (помимо тех, что для всех одинаковы). Первая - что школьные задания я уже давно переросла, а вторая - что мне не с кем общаться, потому что все дети в классе значительно взрослее меня и у них уже другие интересы.

По улице идут трое. Вернее, идут двое - женщина с девочкой лет восьми-девяти, третий или третья едет в коляске. По дороге попадается газетный киоск, девочка издалека нацеливается на какой-то журнал Деагостини, мама подходит с ней к киоску и передает ей ручку коляски, чтобы достать деньги. Девочка держит коляску, слегка покатывает туда-сюда и что-то тихонько приговаривает.

Проходящая мимо женщина постарше говорит одобрительно:
- Вот хорошо, когда есть помощница. Сначала няньку, потом ляльку! А у меня вот...

Мама отдает девочке журнал и спокойно отвечает:
- Это не нянька. Это моя дочь.

Я не умею общаться с детьми. Может быть, потому, что у меня своих нет. А может, своих нет в том числе потому, что не умею. Мне слишком многое в неписаных правилах этого общения кажется диким. В частности, что касается чужих детей - почему среди бабушек-дедушек, тетей-дядей, папиных-маминых друзей и знакомых, случайных попутчиков и прочего в разной степени близкого или в разной степени постороннего народа так распространено правило, что маленького - "от двух до пяти" - ребенка нужно непрерывно либо воспитывать (стыдить), либо дразнить? Дразнят чаще всего. Задают вопросы, на которые ребенок заведомо не может ответить или на них вообще нет ответа - чтобы он смутился, растерялся или разозлился. Или попытался как-то схитрить, выкрутиться, чтобы можно было засмеять или застыдить. В шутку или в воспитательных целях грозят и пугают всякими глупостями. Пристают с однообразными бессмысленными дразнилками ("ой, какие глазки черные, почему глазки не помыла? а? почему не помыла? а? почему? грязнуля, что ли? почему глазки не помыла?" - и так, пока ребенок не выйдет из себя и не начнет хныкать или отбиваться). Пока дитя не надулось, не расплакалось или не ударилось в агрессию - общение с ним нельзя считать состоявшимся. А когда результат достигнут, можно уже переходить к воспитанию: нельзя плакать, нехорошо дуться, некрасиво, а ну-ка, улыбнись, фу, какая злюка, нельзя бить бабушку.

Мне настолько претит играть в эти игры, сакрального смысла которых я не понимаю абсолютно, что ко мне детей подпускать опасно. Я их с большой вероятностью научу плохому. Вместо общения включу мульт, подсуну телефон с котом-повторюшкой или, оглянувшись по сторонам и убедившись, что прямо сейчас убить меня за это некому, покажу, как правильно укокошить красной птицей зеленую свинью. В общем, чем бы ни тешилось, лишь бы не плакало. Совершенно не представляю, что еще с ними делать. Не то чтобы мне часто приходилось сталкиваться с этой проблемой, но бывает :))

Помимо обычных поучений: «ты же девочка!» или «ты же мальчик!», мы, наверное, все в детстве слышали еще много педагогических фраз, в которых половая принадлежность ни прямо, ни косвенно не упоминалась. Однако какие-то из них говорили почти только девочкам, а какие-то – почти только мальчикам. Во всяком случае, мне сейчас так помнится. Вот, например, несколько из тех, которые я воспринимала как исключительно или почти исключительно «девочковые», потому что в адрес мальчиков никогда не слышала. Возможно, у кого-то другой опыт.

«Просто отойди в сторонку».
В смысле – когда к тебе кто-нибудь пристает. Не давай, упаси бог, сдачи, ни кулаками, ни словесно, и, тем паче упаси бог, не жалуйся. Просто отойди в сторонку, там тебя никто не тронет.
Совет поражал как своей универсальностью (слышала постоянно от самых разных людей и по самым разным поводам), так и своим незамутненным идиотизмом. Что за «сторонки» такие, откуда они в школе? Что за волшебные такие островки безопасности, якобы доступные мне в любой момент? Я что, стану невидимой или неуязвимой, если сделаю шаг в сторону? Или у моего преследователя отнимутся ноги, или он корни пустит в школьный пол? Что помешает ему в эту «сторонку» следом за мной отойти? «Ну, не выдумывай глупости! – отвечали мне. – Что он, дурак, что ли?» «Нет, умный, конечно. Очень умный, оттого и лезет», – вздыхала я, уже скорее устало, чем ехидно. Я давно понимала, что перешибить эту странную веру нельзя ничем. На самом деле у меня всегда есть выход. Просто отойти в сторонку. А если я не хочу этим простым выходом воспользоваться, то кто же мне виноват, если не сама?

( Да кто на тебя будет смотреть? )
( Тебе что, трудно было? )
( Четверка – это не отметка. )
А вы помните что-нибудь подобное из своего детства? Или для вас все эти воспитательные фразы были внеполовыми? Или тоже были «девочковые» или «мальчиковые», но какие-то другие? Или вообще ничего похожего не было?

Урок физики в школе.

Учительница: - Представьте, что мы в грозу гладим кота против шерсти. Что нам бросится в глаза?
Ученики (хором): - КОТ!

Истории отсюда:
http://greenbat.livejournal.com/744567.html
и отсюда:
https://www.facebook.com/M.K.Petrov/posts/455104947894721

***
Мать привела дочь лет пяти к детскому психологу на контроль развития. (Не спрашивайте меня, зачем она это сделала). Во время приема психолог показывал девочке разные картинки, задавал разные вопросы, , среди прочего, показал восковые яблоко и грушу: "Что это?"
И тут девочку замкнуло. Не может сказать, чуть не плачет: "Ну я же знала, как это называется, я же просто забыла и вспомнить не могу!"
В конце приема врач сказал, мол, мамаша, неплохо бы девочке в таком возрасте уже знать про яблоки и груши.
И тут девочка просияла:
- Вспомнила, вспомнила, как это называется! Муляжи!!!

***
У меня ребенок в 2.5 года не мог у невропатолога найти розового зайца, потому что с его точки зрения заяц был БЕЖЕВЫЙ.

***
Ребенка 6 лет привели на собеседование для поступления в английскую спецшколу (дело было при советской власти).
Ребенок не ответил на вопрос, как звали дедушку Ленина, и потому принят в школу не был.
Отец сказал: "Ну, и чего ты выпендривался? Ты что, не знаешь, как звали Ленина?"
Мальчик ответил: "Ленина, конечно, звали Владимир Ильич. Я спокойно вычислил, как звали его отца - Илья. А дедушку - ну, не знаю, и все."

***
Давным-давно, когда мой сын был шестилетним ребенком, я повела его к психологу, который должен был "аттестовать" детей перед школой - не знаю, как сейчас, но тогда это был обязательный ритуал. И когда врач спросила сына, какие он знает времена года, то услышала в ответ: "Чайковского и Вивальди".

***
На вопрос: "Какое животное дает молоко?" мой отвечал в два года: "млекопитающее".

***
А мой сын в 4 года во время анализа крови кричал сатрапы и душегубы, медсестра уточнила, кто такие сатрапы. Объяснять я не стала, было ужасно неудобно.

Это сегодня так одна сердитая мама объясняла ребенку, зачем нужно тепло одеваться в такую жару.
Да-да, я знаю, что чайлдфри всегда лучше всех все понимают про детей :)) Знаю, что за это их хочется немножко поубивать, и признаю справедливость такого желания. Но я тихонечко, шепотом скажу: мне страшно. Страшно смотреть на детей, бегающих по двору детского сада в толстых куртках и шапках.

На градуснике тридцать три градуса.